Языческое святилище Мят-Сели

Под утро небо над Дарьяльским ущельем, еще вчера затянутое тучами, очистилось. Так и должно было случиться — всем известно, что в праздничное воскресенье боги не допускают дождя. Из тьмы медленно выступали горы под предводительством двуглавого Казбека. Там, в вышине, живет грозная Матерь вьюг — Дардза-нянильк. Она ест неистощимый хлеб, грызет баранью ляжку, на которой вечно нарастает мясо, и убивает каждого, кто дерзнет подняться к ее дому. Чуть пониже в неведомой пещере вечно мучается прикованный к скале юноша, чье сердце клюет орел. Греки называли его Прометеем. Напротив Казбека, совсем близко, высится над Владикавказом Столовая гора. Как только первые, младенчески нежные лучи июльского солнца окрасили вершины в розовый цвет, из пещер на ее склоне выступила многочисленная процессия. Жители всех окрестных селений медленно брели наверх, ведя с собой ослов, нагруженных корзинами с едой и драгоценностями, овец и быков-трехлеток с белыми лентами на рогах. Субботним утром они заготовили лепешки, кашу, пиво и араку, а затем начали долгое восхождение от часовни Байн-Сели. Всю ночь пилигримы провели на горе, танцуя и веселясь, так что теперь многие украдкой зевали. Шествие возглавлял рослый жрец в белоснежном бешмете, который гордо нес на плече священный шест с белым флагом и колокольчиками. Он старался идти осторожнее: стоит оступиться — и придется пожертвовать обществу трех баранов, а каждый потерянный колокольчик обойдется в целого быка. Спутники бросали на него любопытные взгляды — они знали, что этой ночью жрецу мог привидеться вещий сон, но расскажет он о нем лишь после церемонии. Из-за стариков нередко приходилось останавливаться, и юноши заполняли паузы веселой лезгинкой. Гордо вышагивали девушки — все знали, что, если сегодня ненароком обидеть женщину, бог Мят-Сели живо сбросит грубияна в пропасть. Но вот процессия остановилась возле первого из трех храмов — белого святилища с уступчатой двускатной крышей и двумя входами, с запада и с востока. Только что поднявшееся солнце сквозь дверь заливало внутренние покои ярким светом. Священнослужитель оставил снаружи посох и медленно готовился к церемонии. Нависла томительная пауза. Даже самые отъявленные сорванцы стояли робко, с серьезными лицами. Но вот жрец вышел из храма. Почти не глядя, он протянул руку — и в нее тут же вложили полную чашу пива. Священнослужитель снял свою белую шапку — и все мужчины обнажили головы. Он повернулся на восток — и все повернулись на восток, направляя туда же морды жертвенных животных. Громко зазвучала молитва. Когда жрец делал паузы, юноши хором выкрикивали: «Я-отча-ой!», а женщины протяжно напевали: «Гай гелай, гелай, гелай, гелай, гош-гелай!» Когда молитва закончилась, человек в белоснежных одеждах выпил чашу, сделал знак, и жертвоприношение началось… Примерно так начиналась церемония на Столовой горе пару сотен лет назад. Хотя в XIX веке ингуши приняли ислам, остатки древних верований сохранялись очень долго. Еще в 1925 году во время сильной засухи жители Джейрахского района устраивали жертвоприношения в святилище Мят-Сели. Правда, жрецы смотрели уже не на восток, а в направлении Мекки. Даже сейчас изредка можно увидеть, как свадебная процессия останавливается у ручья и невеста разбивает куриное яйцо о камни в воде. Девушка, должно быть, и сама не знает, что отдает тем самым дань давно забытой Хин-нане — Водной Матери. Языческий храм на горе и сейчас не пустует. Только теперь к нему поднимаются не богомольцы, а туристы. Восхождение занимает около двух часов. Когда я подошел к древнему святилищу, внутри стояла вместительная палатка. В ней ночевали двое веселых ингушей. Обитатели храма поделились со мной своим скромным завтраком, и мы вместе направились на вершину Столовой горы. Подъем мимо любопытных лошадей и меланхоличных лохматых яков занял больше часа и оказался не так уж прост, зато наградой нам был целый город Владикавказ. Он лежал внизу, словно открытая книга, на небе не было ни облачка, а снизу все шли нескончаемой чередой новые пилигримы.

Описание портала "Это Кавказ"